Абрам ВЫВОРОТКОВ
По сути, то, что происходит сегодня с писателем Светланой Викарий – нонсенс. Одним всё понятно, другим совершенно непонятно. Ну, написала она своё повествование «ВОТ МОЯ ДЕРЕВНЯ». Ну, выставила его на сайт Проза.ру. Имела право? Имела. В доступном чтении сайт? В доступном. Зарегистрирован он как СМИ? Зарегистрирован. Несёт он ответственность за размещенные произведения? Несёт. И это видно даже из осторожно составленного договора о пользовании сервером и правил пользования: «Надзор за соблюдением правил сервера возложен на модераторов, являющихся сотрудниками компании».
И вот тут подробнее. Для снятия с себя ответственности (хотя сайт не предназначен для публикации репортажей, очерков и др. материалов, предназначенных для СМИ, героями которых являются реальные люди), на всякий случай сайт предлагает пользователям ознакомиться с правилами, в которых говорится о том, что «запрещается использование нецензурной лексики, бранных слов м выражений… в ЗАГОЛОВКАХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ», а также нельзя употреблять «оскорбительные высказывания и угрозы в адрес авторов или третьих лиц, унижение чести и достоинства или деловой репутации».
Положения эти носят, так сказать, дежурный характер и разработаны в большей степени из соображений эстетики и культуры, чтобы не засорять тексты бытовой болтовнёй, которая нередко внедряется и в литературные тексты. Модераторы не в состоянии прочитывать огромное количество текстов, поступающих на сайт ежедневно.
И хотя сайт находится в открытом доступе, читателями его становятся образованные люди, ориентированные на чтение художественных произведений, и в первую очередь сами авторы-писатели – как знаменитые, так и не очень.
В художественном произведении всё же можно узнать в персонаже прототип по какой-то детали: всего лишь по едва заметной чёрточке характера, по походке или манжету сюртука. Но сюжетная линия и развитие характера персонажей не имеют никакого отношения к прототипу. Они всегда автором вымышлены, так как этого требует концепция произведения.
Всегда необходимо помнить о том, что речь идёт о художественном произведении, а не о статье в районке, где в силу газетных жанров отражены реалии. В художественном же произведении привязка к конкретике отсутствует, полотно жизни создаётся воображением писателя. Однако населяется оно людьми, имеющими признаки реальной жизни. Где берёт эти признаки писатель? У живых людей, у прототипов, которых он видит и с которыми сталкивается каждый день. С десятков прототипов в литературном произведении может быть «списан» один персонаж. Мы все – ходячие прототипы. Наши слова, шутки, мысли и реплики, так же как и сюжеты наших жизней, могут войти в ткань сюжета, которую создаёт писатель.
Справедливо это? Справедливо. Потому что у писателя нет иного источника творчества, кроме самой жизни с её проблемами, драмами и трагедиями. На этом простом, я бы сказал, примитивном принципе построена вся великая литература. Достоевский прочёл в газете о том, что студент убил процентщицу. Голодный студент пошёл с топором, убеждая себя в том, что старушка эта никчёмна и мир не пострадает, если её не досчитается. Великий писатель Фёдор Михайлович Достоевский на примере одного, но характерного, убийства показал христианскую идею, раскаянье, страдание, ценность жизни каждого человека.
Крепостное дворянство в своё время ополчилось на Николая Васильевича Гоголя. Нет, он не назвал каких-то конкретных помещиков душегубами и тиранами. Он просто написал «Мёртвые души» (не знаю, может, кто из современных селян читал?).
Что может показаться оскорбительным для человека, который вдруг увидел себя в произведении? Вот здесь-то и заковыка. Ну, увидел, узнал по какой-то детали себя. Ну и что? Писателю после этого пулю в лоб пускать? Казнить его на площади? У нас сегодня президента изображают в карикатурном виде, критикуют и называют далеко не ласковыми словами. Но мы не знаем ни одного обращения Владимира Владимировича в суд. Был, правда, случай в жизни доблестной милиции. Зеленоградские служивые пытались привлечь Михаила Костяева к ответственности за оскорблении чести и достоинства В. Путина. Усердие милиционеров довело ситуацию до комизма: Путин по повестке в Зеленоградск не приехал.
Сегодня в Черняховске судят писателя. Привлекают к ответственности за повесть. Но как может выглядеть писательская ответственность, если в повести речь идёт о несуществующих людях, с вымышленными именами, имеющих вымышленную линию судьбы?
Однако жители посёлка Калужского Черняховского района «узнали» себя в персонажах повествования «Вот моя деревня». Жутко обиделись, так как герои произведения выглядят далеко не белыми и пушистыми.
Сначала калужане, объединившись в дико орущую толпу, избили писательницу, потом выгнали из посёлка, пытались отобрать у неё приёмного ребенка, мотивируя тем, что Викарий странная женщина… А когда не всё задуманное получилось, пятеро самых обиженных под командованием местного бизнесмена-депутата от партии «Яблоко» Александра Гороха (он и проплатил им защитника) подали иск в Черняховский суд, требуя от писателя извинения в СМИ и материального удовлетворения в 30 000 рублей каждому. На круг выходит 150 тысяч.
Увы, по лёгкому срубить деньжат пока не удалось. Викарий от публичного покаяния – как того потребовали обыватели села Калужского – отказалась, ибо вины своей не признаёт. Её хотели, как Достоевского, казнённого на площади, унизить и растоптать. От мирового соглашения стороны отказались, потому что истцы теперь чувствуют ответственность перед депутатом, который оплатил им защитника. Когда-то отец Александра Ивановича Гороха возглавлял совхоз « Калужский», посему личность сына, поднявшегося в бизнесе и политике, у поселян в авторитете. Именно такой послушный электорат устраивает депутата, возжелавшего «защитить» своих земляков.
От кого защитить? От одинокой женщины и писателя. Ему, Гороху, мало, что этот электорат готов был убить (и избил-таки) и выгнал из посёлка Светлану Анатольевну Викарий? Которую публично оклеветали и запугали угрозами в эфире прямого канала с Борисом Корчевниковым?
Дом брошен на разорение, дети Светланы Анатольевны переживают до сих пор психологическую травму. Образ жизни изменён не в пользу семьи. А им всё мало.
Чего же, наконец, ещё хотят от женщины-писателя, которая выполнила свой гражданский долг, написав современное, востребованное художественное произведение о жизни современной российской деревни – деградирующей и разлагающейся, которая спивается, мается от безработицы, страдает от отсутствия внимания со стороны власти и государства?
Спрашивается, кто должен помогать своему электорату решать социальные проблемы? Кто должен умиротворять жизнь посёлка в возникающих конфликтах? Народный избранник? Конечно. Он поможет. В течение срока действия депутатского мандата. А писатель спасает Россию всегда – на протяжении веков. И его миссия никак не связана с официальным признанием и наличием депутатского удостоверения. Просто у писателя призвание такое.
В селе Калужском дрянная вода, хоть и называется официально питьевой. Коммуникации пришли в ужасное состояние. Нет газа. В двадцати километрах газ есть, а в Калужском – ну, нет его. Зато есть депутат.
Дом культуры от отопления отключён, не действует ни один кружок, ни одна секция. Закрыт спортивный зал, хоть и оборудован кое-каким инвентарём. Библиотекарь появляется на два часа в день. Как и фельдшер ФАПа. Его (её) в ФАПе невозможно застать на месте. На двери постоянная записка. А ФАП новенький, отремонтированный. Сам губернатор открывал. Футбольное поле, которым пользовались много лет назад, залито водой и непригодно для спортивных занятий.
Администрацией и директором Дома культуры не проводятся никакие культурные мероприятия. Забыты конкурсы на лучшие дворы, озеленение посёлка… Только пьяные дискотеки. Сонные чиновники администрации в служебном кабинете в рабочее время продают белорусские макароны и французскую косметику. Жить-то надо! И жить как-то проворнее!
Здание старой школы разграблено, поселковый музей хранится в закрытой комнате Дома культуры. Утрачена сама славная некогда история посёлка. В сквере героев Второй мировой войны на памятных плитах деревенские пьянчужки устраивают посиделки.
Исправно функционируют только два частных магазина, и вся культурная жизнь поселян сосредоточена в пределах территории, очерчивающей дом-магазин. Единственное достижение общественного развития – в магазине в долг дают и выпивку, и продукты.
И вот об этом в художественной форме написала Светлана Викарий. Скажите, в чём она согрешила?
Процесс века. Судят писателя. Третье пристрастное судебное заседание. Судья Жанна Ивановна Коржакова и Фарида Гурамовна Кехоева, защитница «бедных поселян», продолжают задавать писательнице странные вопросы. Ответы, судя по содержанию «бесед», их совсем не удовлетворяют:
Судия: Скажите, каким образом, не только в России, узнали об этой повести?
Викарий: Произведение находилось на сайте, который не закрыт для пользователей. Оно не закончено, я имею право снять его и доработать.
Судия: Что, по-вашему, считается оскорблением?
Викарий: Например, Галина была полной свиньёй, она не умывалась 10 дней. Но я не называла истицу Лёзную ни жирной свиньей, не сальной железой. Я говорила о фельдшерице Татьяне, которая страдает от неразделенных чувств и полноты, не может найти себе стерильного мужчину, так как такового в посёлке нет.
Судия: Какое право вы имеете конкретному человеку излагать подобные выражения?
Викарий: Это не конкретный человек, это персонаж книги.
Судия: Вы подтверждаете, что именно истица взята вами в качестве персонажа?
Викарий: Это она так считает. А я всего лишь типизировала. Моя задача типизировать в произведении те или иные моменты жизни.
Кехоева: Соответствует ли действительности, что Бондарева ходит по посёлку с бодуна? Она такая ходит?
Викарий: Нет, она пьяницей не является.
Кехоева: То что вы ее похоронили… Вы по своему усмотрению можете изменить судьбу человека, взяв прототип из реальной жизни?
Викарий: Да, всегда так делается.
Кехоева: Вам дано такое право, как человеку пишущему художественную литературу?
Викарий: Да. Моя профессия даёт мне такое право.
Диалоги в суде – какими бы глупыми ни были задаваемые вопросы – интересны, и сами по себе уже могут быть положены в основу художественного произведения. Надо всего лишь дождаться окончания процесса.
В довершение к сказанному приведём лишь несколько литературных иллюстраций.
На том же сайте Проза.ру находим у Григория Рыбака стихотворение «Истерик»:
В любом поступке только театральность
Признанья жаждет игранный восторг
Оторвана от сущности реальность
Возможен даже самооговор.
Не об истцах из Калуги ли говорит поэт?
В коллективном труде под редакцией JI. В. Чернец «Литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины» (Размещено на http://www.allbest.ru/) читаем: «…Высказывания читателей в литературоведческом исследовании оказываются как бы системой зеркал, отражающей, преломляющей художественные миры. Иначе обстоит дело в других, смежных науках: здесь само произведение выступает в роли зеркала, в котором читатель видит, узнаёт – или не узнаёт – себя. Здесь художественная литература – средство для постижения, формирования личности читателя, характеристики той или иной категории читателей».
Гениальный русский поэт Максимилиан ВОЛОШИН ровно сто один год назад написал:
Я узнаю себя в чертах
Отриколийского кумира
По тайне благостного мира
На этих мраморных устах.
О, вещий голос тёмной крови!
Я знаю этот лоб и нос,
И тяжкий водопад волос,
И эти сдвинутые брови...
Я влагой ливней нисходил
На грудь природы многолицей,
Плодотворя её... я был
Быком, и облаком, и птицей...
В своих неизреченных снах
Я обнимал и обнимаю
Семелу, Леду и Данаю,
Поя бессмертьем смертный прах.
И детский дух, землёй томимый,
Уносит царственный орёл
На олимпийский мой престол
Для радости неугасимой...
