Сегодня, 5 февраля, Юрию Куранову, русскому писателю от Бога исполнилось бы 92 года. Сегодня люди столько живут. Жив и Куранов. В книгах, воспоминаниях, в газетных и интернет-публикациях, в сердцах великого множества поклонников. О славе он мечтал. И она пришла. Прижизненная слава стучалась в его творческую хижину робко. Изредка к людям он прорывался редкими книжками. Был счастлив. Какая-то местечковая премия «Признание», губернаторская, пошлая, интриганская, приделала ему крылья. Но всё же более всего Юрий Николаевич радовался людскому окружению. С огромным удовольствием руководил творческими клубами и кружками. С первого взгляда отличал эпигонов и ремесленников пера. Но всем помогал словом, советом. По-настоящему любил таланты. И лелеял их. Дружил с писательским цехом, с теми, кто не напитался ядом коммунизма, кто понимал историю России, чувствовал пульс времени.
Настоящая слава, как правило, имеет в своём определении одно мрачное дополнение – «посмертная». Но это настоящая слава.
«Не могут люди вечно быть живыми, но счастлив тот, чьё помнят имя».
Сегодня многие чиновники готовы были бы искусать себе локти за то, как небрежно они отнеслись к курановской памяти. В Светлогорске, где жил и умер писатель и поэт, можно было создать музей-квартиру, оставив в ней всё как было при нём – и обстановку, и библиотеку, и архивы. Но чиновники, от которых зависело простое решение, даже не читали его произведений. Они не способны были оценить, что значит Куранов в русской литературе.
Но есть на свете справедливость и правда. Выше любых чиновников (об образованности даже говорить не приходится) оказались простые библиотекари. (Простые в том смысле, что от них практически ничто не зависит.) С их помощью, благодаря их профессиональному...
Рождённый 5 февраля, Юрий Николаевич Куранов с каждым годом собирает вокруг своего имени всё больше и больше друзей. Старые его друзья тоже понемногу уходят вслед за ним, но им на смену приходит новое поколение читателей и почитателей. Куранова любят, его изучают, вспоминают, критикуют. Роятся вокруг него и подражатели, но не о них речь…
Курановские чтения набирают силу в Калининграде, Светлогорске и Зеленоградске. Они проводятся дважды в год – в день рождения писателя и в день его упокоения. Двадцать лет с лишним, минувшие с той минуты, когда он отправился на свидание с богом, не стали годами забвения. Напротив, курановское движение набирает силу. Вряд ли сам Юрий Николаевич предполагал, какая замечательная посмертная судьба ждёт его. И он достоин человеческого уважения.
На сей раз чтения проходили в роскошном зале полностью отреставрированной Зеленоградской центральной библиотеки имени Ю.Н. Куранова. Это уже не библиотека в привычном понимании. Мы побывали в храме культуры, искусства и истории. Первый раз я заметил, что сюда приходят люди не только за книжками...
В декабре 2019 года, в предпоследний вторник, в городе Светлогорске Калининградской области состоялось открытие сквера имени замечательного русского писателя, поэта, религиозного философа и общественного деятеля Юрия Николаевича Куранова. Благословляя на добрые дела новое место встреч, отдыха и размышлений, перед небольшой группой почитателей таланта писателя прямо в сквере перед микрофоном выступили мэр Светлогорска Владимир Бондаренко, депутат и руководитель холдинга «Русский янтарь» Сергей Зайцев, заслуженный артист России Анатолий Лукин.
…Да, мой народ бродил по пустырям,
Гремела смерть в державии пустынном,
И на моих на царственных костях
Мой враг мои впивал из кубка вина.
Но царь был я! Поверженный, но царь –
И в блеске глаз, и в знании высоком!
И предо мной властительный дикарь
Копьё вздымал, но никнул мутным оком.
…………………………………………….
Постройте вы теперь себе дворцы,
Ищите клады, бейте в скалах камни,
Пускай средь вас объявятся творцы
И пусть пройдут печальный путь исканий;
И пусть построят новый Вавилон,
Взрастят Афины, свой Пергам откроют,
Чтобы, как всякий вечный город, он
Раздавлен был кровавою ордою.
И новый царь, взойдя на новый пир… – гремел могучий голос Лукина, и строки 1957-го года, курановские строки, долетали через улицу и впечатывались в стену дома, где жил и умер поэт...
