– Защитник Косенкова, суд вам делает замечание за пререкание с председательствующим, невыполнение (голос судьи утонул в воплях защитника)… председательствующего и удаляет вас из зала судебного заседания до конца судебных прений. Пожалуйста, выходите.

– Ваш честь, я считаю, что вы не правы! – не сдавалась женщина.

– Ваша честь, я выйду вместе с ней! – прокричал подсудимый, генерал Борис Косенков. (Никуда генерал не вышел. Видимо, сообразил, что неосмотрительная выходка будет стоить ему заключения под стражу; пока же правосудие снисходительно позволяет обвиняемому в умышленном убийстве жить на свободе, под подпиской.)

Ирине Косенковой, защитнику, которая приходится подсудимому родной дочерью, не помогли ни запоздалые извинения, ни яростные возражения. Она тоже опомнилась: «Я не буду больше пререкаться!»

– …До конца судебного заседания, до конца судебных прений, – потрясающе спокойным голосом настаивала Елена Дмитриковская.

Около Косенковой тенью возмездия уже маячил судебный пристав Валерий Горовой.

– Ваша честь, завтра я буду у председателя областного суда, – прокричал отец. – Я расскажу об этом судебном процессе. Фалеев порядочный и выслушает меня!

– Вы меня слышите? – требовательно произнесла Косенкова. – Вы нарушаете право на защиту! Я вам заявляю, я не выйду из зала суда лишь только потому, что я готова сегодня написать жалобу на ваши действия. А завтра – заявление о вашем отводе. Вы слышите меня, нет?! Вы меня слышите?

Судье не оставалось ничего другого как объявить перерыв.

– Я никуда не выйду. – Косенкова никак не желала успокоиться, хотя судья её уже не слышала и не видела. – Я не выйду из зала суда. Нарушение права на защиту – я не выйду из зала суда!

– Что за судебное издевательство! – подогревал обстановку генерал. – Ни за что! – и он обрушил на стол кувалдоподобный кулак.

– Как ни за что? – переспросила Лариса Козлова, дочь убитого. – Они же сами признались, что сделали. Что сами душили… Как у вас совести хватает?

– Послушайте меня! Мошенница! Вы обе мошенницы! – не унималась Косенкова, имея, очевидно, в виду ещё и Ирину Шишкину, старшую дочь задушенного Александра Яковлевича Шишкина.

– Враньё уже надоело! – не осталась в долгу Козлова.

– Что... что, прокурор, вы смотрите на всё это безобразие? – снова подключился генерал. – Прокурор выйти не успела, а, может, ей было интересно…

– Есть ещё и высший суд! И ты на нём ответишь! – привела последний аргумент Козлова.

– Высший суд? Я отвечу.

– Ответишь!

– А вы пока… Вместо меня будете сидеть!.. Подлые, коварные люди! Сволочи!.. Я могу это повторить в любом суде. И в любом месте… Полтора года издеваетесь. Терпение заканчивается! Я управу найду на вас. Управу найду на вас!

Косенкова, хоть и после судьи, удалившейся на перерыв, всё же вышла. Но как! Дверь за Ириной Борисовной грохнула, словно пушечный заряд.

22 апреля, когда вся коммунистическая рать отмечала день рождения Ленина, своего вождя, к тому же – идейного вдохновителя подсудимого, верой и правдой отслужившего коммунизму на посту политработника, в суде происходил допрос свидетеля. Слушали и задавали вопросы Игорю Кулакову, заведующему отделом экспертизы. Он был первым, кто установил, что Шишикин умер не своей смертью, его придушили генеральские руки.

Когда суд разрешил задавать вопросы, Косенкова на свидетеля немедля «наехала». Вперив колючий взгляд, мелко помаргивая, она покрикивала, спорила с Кулаковым, перебивала, поучала, пересказывала ему показания других свидетелей, забываясь, ударялась в пространные рассуждения. От голоса дрожали стаканы в шкафу соседнего дома. Защитник закатывала истерические сцены. Заламывала руки! Короче, вела себя так, словно она была примой балагана. Переходила на прокурорский тон. Рыла, как истинный следователь. Впрочем, в прошлой жизни Ирина Борисовна была и следователем, о чём она тут же с гордостью объявила Кулакову, и адвокатом. Нигде не пригодилась. Зато привлекалась за взятку и мошенничество. Прозвучало много такого, что дало потерпевшей козловой повод оценить это как враньё.

Судья периодически останавливала экспрессивную защитницу и напоминала: «Вопросы, пожалуйста, задавайте». Четырежды Дмитриковская, делала Косенковой замечания. И, наконец, удалила.

Истерическому допросу предшествовала своего рода разминка. Разогрев. За несколько минут до начала заседания Косенкова подскочила к редактору СК и начала требовать убрать видеокамеру, грозя карами. Её поддержал второй защитник, Виталий Горобченко. Они наседали на журналиста, пока не отворилась дверь и не прозвучал голос секретаря: «Прошу всех встать!»