В субботу, 20 января, политическому узнику Игорю Барышникову стукнуло 65. По такому случаю его друзья собрались за одним столом и отметили дату. Звучали хорошие слова, воспоминания и даже песни в честь юбиляра. Не было только самого виновника торжества. Он сейчас в колонии. Отбывает срок за свободное высказывание мыслей. То есть за, за сто ещё два годе назад невозможно было даже пожурить.
Барышникова судья Советского горсуда Ольга Баландина, несмотря на его серьёзное заболевание, отправила на нары. По меткому выражению Ивана Лукьяновича Солоневича, высказанному в 1934 году, осудила его на смертную казнь в рассрочку (Россия в концлагере. С. 220. И. Солоневич. 1935).
Всего пять минут назад никого из них рядом не было, но только стоило мелькнуть зелёной курточке, изо всех щелей поползли к центру площади Победы полицейские, «эшники», эфесбешники. Яна Дробноход, кажется, ни на секунду не остаётся без наружки.
Она снова, как всегда, в субботу, пришла, чтобы произнести короткие призывы в защиту Сергея Фургала и отечества (в хорошем смысле слова): «Свободу Фургалу!», «Россия будет свободной!». Он далеко, в колонии, её каким-то ветром занесло из Новосибирска в Калининград.
Полиция появилась мгновенно. Старлей и какая-то девочка, она внимательно следила за действиями наставника, наверное, прилежная стажёрка.
Грузный, довольный своим служебным положением и наслаждающийся вседозволенностью и безнаказанностью, старший лейтенант повёл Яну в стоящий в кустах полицейский фургончик. Для «дачи объяснений». Попытав беззащитную женщину глупыми вопросами, минут через десять-пятнадцать, страж «порядка» отпустил пленницу на свободу. С чувством исполненного долга.
Яна снова пошла к «ростральной» колонне и развернула флаг с портретом Фургала.
