Не прошло и трёх месяцев с момента преступления, как светлогорская полиция принялась за расследование. Сегодня вечером пенсионера Вадима Антоненко навестил молодой человек. Прямо на дому. На улице Преображенского. Видимо, дознаватель. Видимо, Александр Сорокин. Видимо, из светлогорского полицейского участка.

Александр Александрович поинтересовался, что Вадим Иванович может сказать по поводу ограбления его супруги Татьяны Александровны, которому она подверглась – не падайте со стула! – в Светлогорском городском суде… 28 августа.

История, в общем-то, известная. Если бы судья (по совместительству председатель горсуда) Михаил Аниськов проявил твёрдую гражданскую и правовую позицию, то в тот же момент гражданка Д.Н., которая и утащила прямо из сумки потерпевшей две коробки шоколадных конфет и 18 тысяч рублей, была изобличена. Но Аниськов в ответ на недоумение Татьяны Александровны, обескураженной наглостью грабительницы, только похихикал, косясь на пустую сумку в руках женщины. Похихикал вместе с «командой» Эдуарда Процкого, в интересах которого был совершён грабёж, и ничего не предпринял.

Возвращаясь к началу заметки, надобно уточнить, почему приходится делать оговорку «видимо». Дело в том, что Вадим Иванович клещами тащил из посетителя имя его и фамилию. Должность незнакомец так и утаил.

Вот, пришёл якобы дознаватель... Нет, наверное, это был какой-то стажёр, который о законах только слышал, а сам-то их не читал. Если бы в квартире на Преображенского был настоящий полицейский, он бы непременно представился – фамилия, имя, отчество, должность. Как предписывает статья 5 федерального закона о полиции. Но этого не произошло. Стало быть, стажёр.

Теперь, уважаемые читатели, попробуйте ответить на вопрос: какой уровень доверия к плодам своего полицейского труда вызовет такой неуч потом. Когда после демонстративного невежества, не предъявляя удостоверения, он вынесет какой-нибудь процессуальный акт? И как он будет его выносить, не зная законов-то? Не поэтому ли один коллега Соркина сумел провести товароведческую экспертизу украденных коробок с конфетами и установить их незначительную стоимость? Он даже не знал, были ли в тех коробках конфеты! Он их даже не попробовал! Он же, не будем скрывать фамилию – Виталий Березовский – пришёл к выводу о том, что 28 августа в суде был не грабёж, а порча и уничтожение чужого имущества, которая квалифицируется не по уголовному законодательству, а по административному. Как, скажите, можно испортить имущество, которого Березовский даже не видел, руками его не щупал?..

Но вернёмся к Сорокину. Александру Александровичу наконец-то начальство поручило выведать у Антоненко все сведения о пропавших вместе с конфетами деньгах. Этим он и занимался, мирно беседуя с супругом потерпевшей целый час.

Как будет развиваться дальше «шоколадное дело» мы обязательно расскажем в следующих публикациях. Напомним лишь то, что по факту ограбления 28 августа светлогорской полицией как минимум ЧЕТЫРЕЖДЫ выносилось постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Однако всякий раз эти бумажки прокуратурой либо судом признавались незаконными. Если четыре случая свидетельствуют не о непрофессионализме полиции, то что же это тогда?

Любой мало-мальски грамотный правовед вам скажет, что следователь по одному факту преступления может вынести только одно постановление. Но оно должно быть ЗАКОННОЕ. Железобетонное! Чтобы это, говоря словами профессора Преображенского, «была такая бумажка, при наличии которой ни Швондер, ни кто другой не мог бы даже подойти к двери моей квартиры».