Как мы уже сообщали, дело по жалобе Марии Бонцлер о незаконности её привлечения к уголовной ответственности прекращено по ходатайству стороны заявителя. Это произошло неожиданно быстро. Сразу после решения судьи Михаила Примака об удовлетворении ходатайства прокурора Позднякова. Прокурор просил объявить заседание закрытым от присутствия представителей общественности и прессы. Судья поддался его обаянию, удовлетворил просьбу. Всех посторонних Примак попросил покинуть зал заседаний – и всё тут же решилось.

Решилось, несмотря на возражения Бонцлер и обстоятельный доклад её защитника Александра Чаузова.

При первом же своём появлении в судебном процессе прокурор Поздняков просил рассмотреть жалобу Бонцлер в закрытом режиме. Дескать, материалы дела могут привести к разглашению коммерческой тайны. Судью несколько смутила формулировка, и он отложил рассмотрение ходатайства. Вместо прокурорского предложения на том заседании Примак рассмотрел два ходатайства представителей средств массовой информации, которые пожелали освещать процесс. Он разрешил фотовидеосъёмку. С весьма оригинальными оговорками. Как разъяснил Примак, снимать можно всё – воздух, пол, стены, пустую клетку для арестантов, но только не самого судью, секретаря, а прокурора и защитников – с их согласия. Прокурор замахал руками – будто захваченный врасплох воришка, словно деревенская девушка, впервые увидевшая объектив и перепутавшая его с чем-то другим: да-да, меня снимать нельзя! Вот так и освещайте судебный процесс.

В перерыве между заседаниями, представитель прокуратуры, видимо, сделав над собой усилие и заглянув в материалы дела, переменил формулировку. Слово «коммерческая» он заменил на более соответствующее уголовной статье, по которой привлекается Бонцлер. И на последнем заседании 15 августа, Примак принял его требования.

Чем аргументировал прокурор? Он говорил о возможности разглашения секретных сведений, «которые передавались ей (т.е. М. Бонцлер) иностранным спецслужбам». Что дальнейший ход процесса «может привести к разглашению охраняемых законом тайны». (Здесь ключевое слово «МОЖЕТ».) И совсем поражает неожиданная прокурорская просьба: «Просим исследовать без оглашения сторонам соответствующие документы (исследовать без оглашения)» – и Поздняк положил на судейский стол какие-то бумажки. Личные записки своего начальства, адресованные судье? Номера счетов, куда переведён гонорар? Секретные инструкции Кремля? Что это было? Что это вообще в правовой практике? «Исследовать без оглашения сторонам»! Значит, защита Марии Бонцлер, которая в тот день была представлена адвокатом Александром Чаузовым, и сама Бонцлер были выведены из процесса?

Поражает не то, как легко судья Примак повёлся на ловкий ход прокурора, и даже не то, что Поздняк, вопреки закону, повёл себя как фигура несамостоятельная (он сказал не «прошу», а «просим»), а то, с какой готовностью вновь назначенный в процесс прокурор, забыл о своих обязанностях.

Особенность процесса по делам, связанных с обжалованием действий органов следствия, заключается в том, что прокурор в таких случаях представляет собой не сторону обвинения, выступает не с карательными функциями. Его роль состоит в том, чтобы не допустить нарушение закона и законных прав заявителя. Но Поздняк ни разу не поддержал Бонцлер. Когда Мария Владимировна рассказывала, как во время задержания сотрудник ФСБ Кирилл Тахтов применял к ней пытку, он не вскочил с места и не потребовал притащить истязателя за шиворот в суд. Не потребовал вызвать и следователей, чьи действия конкретно обжаловала Бонцлер.

Между тем опытные юристы разъясняют: «Представлять суду объяснения по существу жалобы — право и обязанность дознавателя и следователя, не исключено также участие в этом качестве руководителя следственного органа, начальника органа дознания. Следователь, дознаватель обязаны доказать суду законность своих действий, которые стали предметом судебного контроля в связи с поданной в суд жалобой, поскольку бремя опровержения доводов, представленных стороной защиты лежит на стороне обвинения (ч. 2 ст. 14, ч. 4 ст. 235 УПК РФ). Поэтому орган расследования обязан обеспечить представление суду доказательств, опровергающих доводы жалобы».

Орган расследования никаких доказательств, послуживших основанием для привлечения адвоката Бонцлер к уголовной ответственности, не представил, а прокурор и не настаивал.

Судья Примак тоже не блистал состраданием и желанием разобраться в существе вопроса. На жалобы заявительницы о пытках не обратил никакого внимания. Не вызвал для допроса должностных лиц, чьи действия обжаловала Бонцлер. Карательный стиль судопроизводства проявлялся не только в отказе удовлетворить все ходатайства стороны защиты, но и в его отношении к словам Бонцлер. Её высказывания судья назвал… измышлениями.