Калининградский (Кёнигсбергский) областной суд, построенный на месте уничтоженного сквера. Пятнадцатое февраля. Апелляционная инстанция. Коллегия из трёх судей: Владимир Мухарычин (сын областного прокурора и начальника военного госпиталя), Анастасия Шкуратова (докладчик по делу Оршулевича) и ещё одна русоволосая судья.

Русоволосая, сидевшая ошуйно от председательствующего, во время выступления Александра Оршулевича (ксерокопия на 6 листах публикуется ниже) почти всё время игриво улыбалась. Мухарычин периодически наклонялся к её уху, видимо, отпускал шуточки, поддерживая игривое настроение подруги по цеху. Поистине, живые судьи сраму не имут…

Слушалась апелляционная жалоба гражданина Оршулевича, имеющего философское образование. В судебном порядке он потребовал признать незаконным предостережение, вынесенное ему багратионовской прокуратурой. Прокурору Татьяне Майровой не понравился образ мыслей молодого философа, который придерживается циркулирующего среди населения мнения о возвращении Кёнигсбергу его законного исторического названия. Своими мыслями Оршулевич поделился с московскими телевизионщики. О том, что думает Оршулевич, Майорова узнала из телеэфира. После того, как получала поручение областного прокурора.

В своей речи преследуемый карательным судом Оршулевич назвал прокурорские действия политической цензурой.

Надо ли повторять, что оснований для вынесения предостережения не было абсолютно никаких. Майорова, осознавая незаконность своих действий, хотела навязать суду некие секретные документы, позволяющие пролить свет на личность заявителя. Ознакомить судебную коллегию. Но так, чтобы никто, в том числе и Оршулевич содержания секретного доноса не знал. Однако у Мухарычина хватило ума этого не делать. Попытка Майоровой, кстати лишний раз подтвердила её некомпетентность. Документ носил гриф «Для служебного пользования», любому образованному человеку известно, что таким грифом снабжают бумаги открытого пользования.

– Прокуратура пытается спасти своё лицо, – заявил Александр Иванов, представитель Оршулевича.

От чего спасти лицо, уточнять не стал.

Несколько раз в суде озвучивалась позиция Багратионовского районного суда, который отказал Оршулевичу в признании действий прокурора незаконными: мол, предостережение прокурора для Оршулевича никаких юридических последствий не влечёт. Как расценивать сей пассаж? Опять же некомпетентность? Или попытка сделать из нас дураков?

Ничего экстраординарного не произошло. Коллегия, рассмотревшая дело № 33а-691/2017,  решила не удовлетворять требования ярого противника Михаила Ивановича Калинина, имевшего прямое отношение к расправам над думающим не так, как «всесоюзный староста», советским народом, которые вершились под «священным знаменем» Ленина-Сталина.

Ход мыслей Мухарычина и его коллег станет понятным только когда Оршулевичу вручат мотивированное определение. Дальнейшую судьбу кёнигсбергца, видимо, будет определять Верховный суд.

Олег САВВИН,  ещё один местный активист из молодых, в декабре прошлого года в своём блоге писал:

Московский «барин» теперь ещё и считает, что приняв закон о «российской нации», может легко «национализировать» всех, имеющих паспорт с двуглавым пернатым, дабы окончательно утвердить их подданство и свою власть над ними. Только вот все ли поспешат падать в ноги и демонстрировать лояльность? Ведь, несмотря на особо оголтелую в последние годы пропаганду воинствующего «русского мира», источающую ненависть, ксенофобию и шовинизм, в Кёнигсбергском крае живут люди с европейским видением его развития и активной гражданской позицией, выступающие за идею реального местного самоуправления и республиканский статус, подразумевающий минимальную зависимость от монополии т.н. «федерального центра» квазифедерации на распоряжение их жизнями и имеющимися в регионе ресурсами…

Регионалистские настроения существуют в Кёнигсбергском крае давно. Ещё в начале 90-х по радио и ТВ можно было услышать песню рок-группы X-Ray – “Кёнисгберг”, в которой содержались следующие слова: “Мы нашу Родину не ищем по всей российской территории, Калининград – он под Мытищами, а Кёнигсберг один в истории”. Даже на бытовом уровне в молодёжной среде принято называть столицу анклава Кёнигом. У многих это вошло в привычку из соображений удобства и благозвучности, ведь не именовать же город проживания «Каликом».

– Одна из вольных слушательниц после окончания процесса на пороге облсуда сказала: «Я родилась в этом городе, но что-то мешает мне чувствовать его российским. Тут столько крови пролито, столько трагедий произошло. Нет, он не наш!..» Таких мыслей боится прокуратура и её хозяева.