Фото: maxvl.livejournal.com

Сегодня, 9 января, состоялось очередное судебное заседание по делу режиссёрки Жени Беркович и драматурга Светланы Петрийчук, которых привлекают к уголовной ответственности за их профессиональный труд. Беркович и Петрийчук – авторы пьесы «Финист ясный сокол», вышедшей в публичное пространство три года назад. Спектакль вспомнили, обратили на него внимание – появился донос. И этого оказалось достаточно для уголовного дела, для ареста авторов и водворения двух молодых женщин в узилище.

Обвиняемые в оправдании терроризма выступили в прениях при рассмотрении ходатайства следователя о продлении срока ареста. Причём Беркович высказалась стихами.

Речь Жени Беркович

— Мы все ещё в суде, где обсуждается вопрос избрания или продления или апелляции на нашу меру пресечения. И каждый раз есть фраза, которая меня совершенно завораживает. Она звучит примерно так: «Суд не видит оснований для изменения меры пресечения, поскольку не изменились обстоятельства, при которых она была избрана»…

Ваша честь,

Я должна констатировать:

Всё действительно так и есть,

И тут не о чем дискутировать,

И наши аргументы, правда, всегда похожи.

Потому что от следствия каждый раз

Мы слышим один набор из формальных фраз.

И естественно, отвечаем одно и то же.

Всё продолжает повторяться и повторяться.

Я уже не знаю, за что мне браться и как нам драться.

Написать речь и спеть её на бурятском?

Продавать в ней рекламные интеграции?

Каждый раз, как нас со Светой везут сюда,

Мы надеемся. Но только никак пока.

Как граждане мы рассчитываем на час суда.

Но всякий раз получается День сурка.

На один вопрос существует один ответ.

И мы его даём. Иногда по видео, иногда как сейчас вживую.

Про возможность скрыться, которой нет.

Про давление на свидетелей, которых не существует.

И про то, что из дома с браслетом никуда я не убегу.

Я в этой драме в любом случае до финала.

И продолжить преступную деятельность я по-прежнему не могу,

Потому что я её в принципе не начинала.

Я в России, под следствием.

И от его сетей мне при всём желании никуда не деться.

У меня по-прежнему двое больных детей,

Которых снова лишают детства.

16 лет детдомов. Это на двоих.

И вот наконец: дом, безопасность, мама.

Можно не мучить меня и не мучить их?

Просто не мучить — это уже немало.

У меня всё то же жильё в Москве.

И прописка та же, и адрес запомнить просто.

Вот только бабушки. До ареста их было две.

А теперь одна. Через месяц ей девяносто. (Я надеюсь, будет).

И следствие всё ещё ничего не смогло нарыть,

Несмотря на все ресурсы и все возможности.

И по-прежнему никто не спешит закрыть

Это наше дело особой сложности.

Это дело мёртвое. Всё. Его песня спета.

Его не спасти экспертизой, допросом, словом.

Слушайте, за 9 месяцев можно было родить целиком эксперта.

Он бы вышел вполне готовым.

Может, уже закончить с публичной поркой?

Мы не в 80-х, и за окнами не парламент.

Разница между следствием и разборкой

В том, чтобы доказать, не наказать.

Но следствие довольно, так всё легко устроив.

Удобно же. Дело не движется — мы сидим.

Эта стратегия для реально крутых героев.

Противник не вышел на поле — значит, непобедим.

Ваша честь, мы не сами выбрали этот путь.

И нашу дорогу не назовёшь комфортной.

Понимаете, когда неизменна суть,

Художнику остаётся работать с формой.

А суть не изменится. Здесь не может быть разных сутей.

Это вам скажет любой ребёнок, неважно чей.

Как граждане мы рассчитываем на справедливых судей.

Ещё немножко рано для палачей.

Но я всё ещё верю, что вы не один из них.

Что для вас это тоже серьёзный и честный выбор.

И раз он зачем-то у вас возник,

То значит, и мы всё ещё можем ждать сюрпризов.

Я сейчас закончу, у меня нет четырёх томов.

К сожалению, нет даже двух тетрадок.

Но если нет надежды на выбор слов,

Остаётся делать ставку на их порядок.

В конце концов, наступил Новый год.

Прилетел дракон. Не паук, не червяк, не немая рыба.

Я прошу вас, помните про чудо и про закон.

Это почти синонимы. У меня всё. Спасибо.

Речь Светланы Петрийчук:

— Ваша честь, в моей пьесе нет никакого оправдания терроризма и быть не может. Более того, мы неоднократно публично заявляли нашу совершенно противоположную позицию. И я, конечно, бесконечно продолжаю удивляться, как могут всех устраивать вот эти документы, просто из-под ксерокса как будто — ровно все то же самое производит следствие. Два месяца — и ходатайство удовлетворяется.

Ваша честь, я не намерена скрываться, я законопослушный человек, у меня есть недвижимость, я ни в коем случае бы не стала пытаться как-то мешать ходу расследования и тем более убегать огородами, поэтому я прошу вас отказать в ходатайстве следователя и освободить нас.

Судья остался неумолим.