Константин РОЖКОВ
Совсем не так свободно, как утверждает в своём остроумном анонсе блогер Иван Лузин, попал на заседание судя я. Приставы на входе в Балтийский флотский военный суд как только узнали, что пришёл журналист, заистерили, загнали меня в глухой угол и велели ждать, пока кто-то где-то там разберётся. Пришлось проявить напор, напомнить, что у меня такие же права, как у любого другого слушателя открытого процесса. И только после внушения мне удалось прорваться. Однако дальше, на подступах к залу №3, меня начали прощупывать секретарь суда Таратута (так он представился) и следователь Паргачёв: кто, откуда, зачем. Но это к слову…
К слову о свободном посещении: Лузина судья Михаил Кудашкин удалил из зала в первые же минуты. (К слову, суд по сложившейся в России традиции опоздал к началу процесса на 16 минут.) Иван посмел встать и попросить разрешения на фото- и видеосъёмку. Председательствующий счёл это нарушением порядка и выставил из зала вон. Но перед этим хозяин процесса явил себя во все красе. Он долго и нудно читал Ивану нравоучение: дескать, он здесь пользуется своими правами разрешать или запрещать, и вообще есть ли у Лузина аккредитация «в нашем суде»? А, нет! И председательствующий гордо объявил: «Я такого разрешения вам не даю!» И торжественно осмотрел присутствующих, любуясь произведённым впечатлением. Для придания весомости своей судейской персоне он заявил: «Вы не подчиняетесь моим требованиям. Вы спорите. Я, значит, вам сделал замечание – вы меня не поняли. За нарушение порядка в судебном заседании я вас удаляю. Пристав, пожалуйста, выведите!». Слова «я вас удаляю» прозвучали как «я вас аннигилирую». (Иосиф Сталин стоял за порогом и довольно ухмылялся в прокуренные усы.) И уж совсем припечатывая, Кудешкин нагнал страху на случайно уцелевших в зале: «У нас здесь не театр, у нас здесь судебное заседание», мол, каждый последует за Ваней, если будет нарушать…
Ваня вышел, быстренько нарисовал плакатик и стал часовым у суда на Артиллерийской.
(На судейских и прокурорских сайтах любят публиковать всякие правила поведения в суде, давать рекомендации журналистам. Воспользуемся и мы своим правом высказываться. Так вот, для сведения судей сообщаем, что аккредитованный журналист имеет точно такие же права, как неаккредитованный. Разница лишь в том, что организация, аккредитующая корреспондента, ОБЯЗАНА создавать ему для работы дополнительные, в некотором роде льготные, комфортные условия. То есть аккредитование не тождественно разрешению. И напоследок: раньше люди были грамотнее, а сегодня вульгарные СМИ их речь напрочь испортили; прежде говорили «аккредитование», а теперь «аккредитация». Второй вариант выглядит как-то современнее и созвучен другому расхожему слову – «дискредитация». Может, в этом дело?)
Ну как это не театр? Посмеивались даже четверо политических узников, которых в клетке выставили на показ собравшимся. Мол, смотрите, вот они, злодеи, обосрамившие Путина и соткавшие паутину вокруг Калининградской области, едва не продавшие самую западную вотчину СССР капиталистам из ЕС, т.е. Западу. За решёткой сидели (уже третий год под следствием) философ Александр Оршулевич, священник Александр Мамаев, лидер общественной организации БАРС Игорь Иванов и искусственно к ним следствием примкнутый Николай Сенцов, знаменитый собиратель деревянного оружия, с коим он собирался штурмовать местное правительство и брать в плен губернатора.
Но надо было начинать процесс. И государственное обвинение (целых два подполковника в прокурорских мундирах) предложило допросить свидетеля Алексея Шаварина. Вошёл, пунцовый до корней волос, детина. И начал придушенным голосом рассказывать, как 26 мая 2017 года он обнаружил в подъезде своего дома, а вслед за этим на улице пачки листовок, в которых содержались какие-то экстремистские призывы. И самое главное – «Долой Путина».
– Почему вы об этом сообщили в полицию? – спросил адвокат одного из подсудимых.
– Я недолюбливаю фашизм.
– «Долой Путина» – это фашизм?
Парень замялся.
После допроса прокурор огласила протокол допроса Шаварина, датированный 2017 годом. В документе фигурировала друга дата – 27 мая 2017 года. Судья, устраняя противоречие, стал задавать свидетелю наводящие вопросы и, как мне показалось, даже пытался подсказывать. Он что-то внушал про память, которая была надёжнее тогда, в 2017 году, а сейчас прошло уже более двух лет – «Вы говорите, что это 16-е…ой! Двадцать седьмо… двадцать шестого?.. Вы можете сейчас ошибаться?.. Почему вы так уверенно об этом заявляете?.. То есть тогда вы лучше помнили, чем сейчас?» Но Шаварин поначалу стоял на своём. Однако под напором судьи он изменил свою память: «Не исключаю, 27-го».
И дабы подтвердить свои слова, заявил, что недели две назад он подписывал протокол допроса в полиции, куда его вдруг вызвали.
Что тут началось! Судья возмутился: «Вы что хотите сказать, что под этими показаниями, которые сейчас мы огласили, вы две недели назад расписались?.. Для чего вас вызывали и о чём просили?» Кудешкин увлёкся своим незапланированным расследованием и стал забрасывать свидетеля вопросами: куда вызывали? в УВД? и что вы там делали? о чём говорили? Дело у нас здесь находится. У меня, у председательствующего. Я за него отвечаю. И вы пришли в УМВД и расписались в этих протоколах?»
Но вдруг до председательствующего дошло, он спохватился: «Так, ладно…Не будем счас выяснять…»
Адвокатам судья запретил развивать тему «обновления протокола допроса свидетеля» и незаконных действий полиции.
После допроса отпущенный свидетель ещё долго бегал по коридорам суда. Неужели искал кассу?
Судья Кудешкин в полной мере проявил свои права. Ну, например, он не извинился за опоздание. А ведь из вежливости мог хотя бы объяснить задержку. Судья не открыл судебное заседание, не объявил состав суда, не разъяснил права участникам процесса. А это статьи 261, 265, 266, 267 УПК РФ.
