Юрий БАЖИН

Идентификация (Identification) Процесс, посредством которого человек или

а) распространяет свою идентичность на кого-либо другого, или

б) заимствует свою идентичность от кого-либо, или

в) смешивает или путает свою идентичность с идентичностью другого.

Идентичность (Identity) Чувство непрерывности своего бытия как сущности, отличной от всех других.

Статья «О немытых плодах процессуальной свободы», которую арбитражный суд Калининградской области (АСКО) за подписью своего пресс-секретаря разместил на своём сайте и в газете «Калининградская правда» (18.12.2012), является манифестом кризиса его правовой идентификации. Переполненная обидой, она достаточно ясно открывает нам правовую дефектность АСКО как органа государственной власти и демонстрирует всю глубину непонимания гражданами, ставшими судьями, своей конституционной роли.

В основе таких социальных дефектов всегда лежит нарушенный процесс правовой идентификации.

Увлекшись в своей статье развенчанием облика гражданина Б., АСКО не заметил того, что сам же снял с себя маску, показал свои уши и предстал перед народом в своих новых королевских одеяниях, которые перестали скрывать его деформированную правовую идентичность.

Пытаясь привлечь внимание аудитории к своей тяжелой судьбе, АСКО достаточно чётко очертил три цели, которые он, обратившись к народу, поставил перед собой. Он, судя по изложенному, хочет узнать, бывают ли случаи, когда народные пословицы («С сильным не дерись, с богатым не судись», «Там и закон, где судья знаком», «Бог любит праведника, а суд – ябедника».) бьют мимо цели? Всегда ли и во всём ли виноват человек в мантии? Не должны ли мы, пытаясь построить правовое государство, начинать, прежде всего, с себя?

Сразу отмечу, что эти три цели оказались ложными, поскольку самими авторами больше не поднимались, никак не исследовались и были им забыты. Что не удивительно, поскольку очень часто так же строится и мотивировочная часть судебных решений. Учитывая потухший интерес АСКО к народной мудрости, не будем и мы её изучать, а вернёмся к тому, что мы увидели после того, как АСКО предстал перед нами в своих новых «одеждах».

Проблемы АСКО, связанные с личностью Б., оказались настолько глубинными, что оголили все последствия, связанные с незавершенным процессом правовой идентификации. Понятное дело, что гражданин Б. никакого отношения к идентификационным проблемам АСКО не имел и не имеет. Он является ещё одним эшелоном ложных целей, за которыми прячется ядро проблемы. На его месте могла быть гражданка А., или кто-либо иной. Все эти цели (народные пословицы и граждане, обращающиеся в АСКО для защиты своих экономических интересов) никак не могли обеспечить АСКО внутренней энергией, которую он теперь использует для социально-правовой легализации своих симптомов. Иными словами, продемонстрированная в статье внутренняя разрушительная энергия АСКО давно искала наиболее приемлемые для себя пути утилизации и нашла их под вымышленным и собирательным образом гражданина Б. Теперь именно гражданин Б. объявляется врагом, или неудобным элементом (как хотите); гипертрофируются имеющиеся у него недостатки; приписываются отсутствующие; на его лбу «рисуется» метка цели. Он уже готов к преследованию. Так, собственно, работает психический аппарат при симптомообразовании в психиатрии (при бреде ревности, паранойе и т.д. и т.п.). Попытка опережающего использования кое-какого материала из психиатрической науки и приписывание психических диагнозов гражданину Б., в принципе ничего не меняет, поскольку также является попыткой создания искусственной цели и отвлечения внимания от того, на ком шапка горит. Противоречия, заключающиеся в одновременном использовании психиатрического диагноза и указания на то, что гражданин Б. «представляет в Калининградском арбитраже интересы аж восьми строительных компаний», АСКО не осознаются, поскольку виновник его страданий назначен искусственно и настоящего отношения к внутренней дискомфортности АСКО не имеет.

Известно, что природа психических заболеваний предполагает систему угроз по отношению к преследуемому объекту. Что мы видим в статье? Те же самые угрозы «не выдержать и по собственной инициативе обратиться с заявлением о возбуждении уголовного дела по статье «Оскорбление»». Есть даже ссылка на слова председателя Верховного суда РФ Вячеслава Лебедева о том, что «судья ведь тоже человек, у него тоже есть свой предел психологической выдержанности, и в этом кроется опасность для правосудия». После таких слов, оправдывающих психическую дефективность судей, я подал бы в отставку.

…Я, знаете, о чём подумал? Ведь те, кто забивал бутылку в тело гражданина Российской Федерации, ведь тоже человеки, у них тоже был свой «предел психологической выдержанности». Могу предположить, что, скорее всего, нервы у них из-за его отказа признаться в преступлении, тоже не выдержали,.. а они его предупреждали… Нервы майора, устроившего стрельбу по гражданам Российской Федерации, тоже оказались не железными... А разве не охранным торможением коры головного мозга можно объяснить глубокий сон судьи во время судебного заседания? Разве не из-за неудовлетворительного социального пакета и достигнутого предела «психологической выдержанности» судьи и их родственники сколачивают банды? Судьи и прокуроры сбегают с места ДТП, не по той ли простой причине, что «достигнут предел психологической выдержанности»?

Спросить бы АСКО, как, по их мнению, не пониженным ли «пределом психологической выдержанности» объясняются действия маньяков?

Зачем АСКО относит себя к субъектам с сомнительной психологической выдержанностью? Если симптом указывает на причину заболевания, то на что указывает этот (ослабевающая психологическая выдержанность) симптом судей АСКО?

Обращение к народу в той форме, в которой это произошло 18.12.12г., свидетельствует о том, что интеллектуальные процессы АСКО истощены и уже давно осуществляются во вред тем целям и задачам, ради которых система судов и существует.

Сразу обращает на себя внимание неуважительное отношение АСКО к нашим процессуальным свободам, что проявляется в оскорбительном сравнении с немытыми плодами. И трудно не возмутиться по этому поводу.

Во-первых, как это следует из статьи, немытыми плодами являются процессуальные свободы народа, а не судебного корпуса АСКО, при том что народ шемякиных решений не выносит.

Во-вторых, почему-то наши свободы называются немытыми плодами (хорошо не овощами).

В-третьих, красной чертой проходит мысль о том, не много ли у нас свобод и не пора ли нам их обрезать.

Особое место занимает осуществленная АСКО попытка реанимации репрессивно-психиатрического подхода при осуществлении правосудия.

Невозможно не обратить внимание и на то, что АСКО пытается вмешаться в личные дела доверенных и доверителей, что вообще не относится к сфере его полномочий.

Самое ужасное, что АСКО даже не понимает того, что своей статьёй в части неполноценности русских, пытается вбить клин в межнациональные отношения, что для суда вообще является недопустимым.

Сомнительной кажется мне и попытка АСКО словесно-публичного избиения гражданина Б., одной из сторон судебного спора, который им же и рассматривался. Не исключено, что по образу и подобию суда князя Дмитрия Шемякина.

Безусловно, правовое государство, которым Россия объявила себя только в 1993 году, не является обязательным условием возникновения всеобщей правовой грамотности. И это понятно; невозможно сразу весь народ посадить за парты Ликправбеза. Двадцать лет для этого слишком маленький срок, и его явно недостаточно. Непонятно другое. Судьи-то могли за это время изучить и осознать принципы существования института судов! Историю судебной системы России они должны были знать! Они-то все вместе и каждый в отдельности должны были привить себе иммунитет против бациллы сталинской системы правосудия. Проблема в том, что они как маленькие дети даже не понимают того, чего они не понимают, хотя должны уже были знать это. При том что маленьким детям их природное слабоумие простительно, но для судьи неспособность к интеллектуальной деятельности должна является прямым запретом к облачению в судейскую мантию. Так же, как и пониженный «предел психологической выдержанности».

Непонятно зачем своё личное отношение к гражданину Б. АСКО вытряхнул на страницы газеты, да ещё и разместил на своём сайте. Боялся, что эту глупость никто не заметит? Не надо бояться! Люди внимательно читают судебные решения.

Ассоциативный ряд размышлений АСКО, упершийся в «социальную психиатрию» (речь о синдроме сутяжничества) и оттенки письменной речи, указывают или на обидчивый характер работающих там лиц, или на их болезненный, основанный на страхе внутренних подозрений, интерес к психиатрии, или на попытке реставрации в судах института психиатрического присутствия. Не знаю кому как, а меня такой подход к функционированию судебной системы не устраивает.

Тяга АСКО к использованию в качестве изложения своих аргументов «бирок от психиатрии», не только не делает ему чести, но и напротив, порочит этот институт государственной власти. Прав гражданин Б. или нет, демонстрировал он ту форму поведения, которую ему приписывают, или нет, АСКО, если у него нет справки о психической дефектности гражданина Б., не имеет право вытаскивать этот случай на страницы газет. Мало ли вообще, какие чудаки обращаются в суд, да и работают там. Публичное выставление гражданину Б. медицинского диагноза (неврастении), а так же какие-либо упоминания рядом с его фамилией психиатрии, являются, как минимум, голословным, и, как максимум, выдающим в той или иной степени выраженным внутреннее психическое напряжение («предел психологической выдержанности») самих должностных лиц АСКО. К месту будет отметить, что в народе есть ещё одна пословица: «У кого, что болит…». Иначе получается, что обращаясь через газету к руководителям «аж восьми строительных компаний», он сам же им и хамит. Как же здесь не вспомнить «пророчество Мережковского, обещавшего нам «грядущего хама»?

Понятно, что «восемь лет работы в пресс-службе арбитражного суда Калининградской области», не сделали Игоря Белова квалифицированным специалистом в Праве. Вероятно, он не является и журналистом, как это принято в пресс-службах. Возможно, что именно этим объясняется то, что столь небольшая по объему, а значить и по вложенному в неё интеллектуальному труду, статья «О немытых плодах процессуальной свободы», страдает значительными недостатками, которые от имени государственной власти не должны «вываливаться» на полосы газет, в народ, и не должны вывешиваться на сайте суда.

Трудно понять, почему АСКО не использует в своей работе то толкование процессуальных свобод – механизмов и инструментов правового государства, которое сделал Конституционный суд Российской Федерации, а использовал своё. Разве он не знает, что процессуальные свободы не могут быт ни мытыми, ни немытыми? Разве АСКО не знает, что процессуальные свободы не предполагают иного их толкования, чем то толкование, которое уже осуществил КС РФ? Эти толкования имеют только один смысл и не должны применяться в ином (переносном смысле) толковании. Юристы это знают. В АСКО что, юристов нет?

Да сейчас в любом ЖЭКе юристы есть!

Вся статья свидетельствует о непонимании АСКО его конституционной роли. Она перенасыщена, пренебрежением к лицам, участвующим в деле и их доверителям. Читаешь эту статью и думаешь о его (АСКО) «высоком» положении и независимости от Права и народа, именем которого он и выносит свои решения.

Да, в суде кипят страсти. Разве это для АСКО является новостью? Разве Игорь Б., за «восемь лет работы в пресс-службе арбитражного суда Калининградской области» не заметил этого? Это бросается в глаза – люди судятся! Что тут скажешь? Доходит до «истерик и брызгания слюной в прямом и переносном смысле слова». Но хамят, истерят и брызгают слюной не только спорящие стороны; я видел, как это делает судья, если он не спит. «Злобное существо» – это термин, которым один из посетителей сайта ВАС РФ назвал судью арбитражного суда, а не какую-либо из спорящих сторон.

Одним из «немытых плодов процессуальной свободы», как это следует из смысла статьи, является право спорящих сторон заявлять «отвод любому судье и одновременно ходатайствовать об ускоренном рассмотрении дела». Что здесь не так? Я сам неоднократно отводил судью и даже однажды добился своего. И если бы моё процессуальное право отвода было удовлетворено, не дошло бы дело до ВАС РФ и не развалились бы те «городки», которые понастроила судья АСКО, и не были бы и нарушены мои конституционные права, и не был бы так затянут судебный процесс. Не факт, что заявление об отводе судьи является способом затягивания судебного процесса и «злоупотребления правом». Возможно, что это и есть самый короткий путь к правосудию и быстрый способ покончить с возникшим спором и с судебным беспределом.

АСКО спрашивает в своей статье:

– «Ну что поделать, ни один судья г-на Б. почему-то не устраивает!».

Отвечу.

– Уважать его и наши процессуальные права, а не считать их «немытыми плодами». Это только с «той стороны стола и с того кресла» кажется, что мы ходим в суд по пустякам; что наш спор ничего не стоит. Это только так кажется некоторым судьям, что чем разбирать «этот» спор, лучше поспать.

Как-то так незаметно АСКО закладывает нам в голову мысль – «Если свобода достаётся нам такой ценой, то какой в ней прок?». Зачем нам процессуальные права?

Из могилы какого председателя Особого совещания повеяло холодком? Кто перевернулся, приподнял голову и прислушался?

Вот она проблема идентификации в части заимствования своей идентичности у раба. Так и слышится:

«Не нужна нам свобода!»

«Не хотим дорого платить за свободу!»

«Мы хотим быть рабами»,

«Хо-оти-им бы-ыть ра-аба-ами!»

«Ра-аба-ами!»

Но, господа, из АСКО, эти лозунги двигайте не от моего имени!

Если АСКО хочет лишить нас права на «несколько специфическое удовольствие», которое он связывает не только с гражданином Б., но и с «некоторыми адвокатами и юристами, приходящих в арбитражный суд», то, причём тут наши процессуальные свободы?

Полагаю, что в этом месте логика размышлений АСКО ломается. Становится формальной (термин из психиатрической науки) что ли. Как можно адвокатов и юристов, приходящих в арбитражный суд Калининградской области причислять к особой группе лиц, получающих от своей работы «несколько специфическое удовольствие»; группе лиц, которыми интересуется социальная психиатрия? А, между прочим, – это резерв судейского корпуса!

И кто скажет, человек обращается к адвокатам и юристам по «даже самому незначительному», или по значительному поводу? Кто возьмёт на себя право сортировать эти поводы? Может АСКО хочет расширить свои полномочия, или полномочия своего пресс-секретаря?

Особое место в статье занимает утверждение судебной власти о том, что «синдром сутяжничества явно стал другой крайностью в отношениях русского человека с судебной властью».

А почему русского? А первой «крайностью в отношениях русского человека с судебной властью», какая была? «Привычка решать все возникающие проблемы, не заморачиваясь с беготней по коридорам судебной власти – решать на «стрелке», силой оружия или денег»? У каждого «русского человека»? А другие народности России какие-либо «крайности» имели, или имеют?

Действительно ли то, что «без разрушительных привычек русский человек долго не выдерживает»? А другие народности, держатся? Или это национальная черта русских? Судьи АСКО, если они русские, тоже «без разрушительных привычек долго не выдерживают»? Имеет они эти недостатки?

Русский судья может не «вести себя на заседаниях как слон в посудной лавке, злоупотреблять процессуальными правами, вести нечестную игру, двурушничать, хамить, лгать, и вообще использовать суд не в качестве инструмента для разрешения конфликта, но как плацдарм для удовлетворения собственных болезненных амбиций»? Не спать, наконец, может?

И почему мы должны понять «то, что суд в России был, есть и должен оставаться единственным цивилизованным средством разрешения конфликтов»? А другие, к примеру, жалобы, обращения, ходатайства, разговор по душам и т.д. и т.п. уже не являются «цивилизованным средством разрешения конфликтов»? Почему? А если подумать?

Статья хороша тем, что заставляет думать и ставить перед собой вопросы. Поставим и мы.

Три цели, которые побудили автора обратиться в газету достигнуты?

Пословицы, с которых начиналась статья, к чему?

Какая из трёх народных пословиц («С сильным не дерись, с богатым не судись», «Там и закон, где судья знаком», «Бог любит праведника, а суд – ябедника».) бьёт мимо цели?

В чём виноват, а в чём не виноват человек в мантии?

На пути к построению правового государства, начиная изменения с себя, никаких процессуальных сроков не пропустим?

Суды пока распустим?

Русским обращаться в суд только после того, как?..

А нерусским можно сейчас?

Зачем в статье намекалось на то, что много «в русском языке пословиц и поговорок, открыто намекающих на продажность и, мягко говоря, ангажированность судей»?

Это обращение к народной мудрости, в каком месте статьи имеет своё логическое продолжение?

Зачем государственная власть в лице АСКО поднимает эти вопросы?

Зачем АСКО наши процессуальные права называет «немытыми плодами процессуальной свободы»?

И в самом деле, когда же мы забудем о шемякиных судах?

Когда же «в словарях около расхожего выражения «шемякин суд», появится пометка «устар.»?

Подводя итог, следует обратить внимание на вторые, потайные мысли статьи. Это только на первый взгляд кажется, что речь в статье идёт о большом волнении по ничтожному поводу (поведению граждан в суде). На самом деле она отображает проблему правовой идентичности самого АСКО, который смешивает или путает свою идентичность с идентичностью другого. Призванный защищать права, он, вопреки своим функциям, делает публичные, неприемлемые для общества заявления.

Считаю это официальным обращением ко всем органам государственной власти, призванным охранять конституционный строй, закон и права и свободы человека и гражданина.