Восемьдесят один год назад, 2 февраля 1942 года, в возрасте 36 лет скончался Даниил Хармс (Ювачёв), талантливый русский поэт, писатель и драматург, основатель ОБЭРИУ. Его угробили чекисты в психбольнице Ленинграда.
Майя Уздина, библиотекарь, много лет занимающаяся просветительством, успела подружиться с Мариной Дурново, вдовой поэта. Вот как она вспоминает про Марину на своей страничке в интернете.
«Книгу Марины Дурново «Мой муж Даниил Хармс» можно найти.
Я не могла оторваться от чтения этой книги. Нескладно написанная Мариной Владимировной, доверительно рассказывающей о прошедшем – от рождения в семье Голициных, жизни в невыносимое время, о знакомстве и короткой жизни с Даниилом Хармсом. Об арестах мужа и обысках. Да вот сцена:
«И тут начался обыск. Ужас что такое было! Всё падало, билось. Они всё швыряли, рвали, выкидывали. Разрывали подушки. Всюду лезли, что-то искали, хватали бумаги — всё, что попадало под руку. Вели себя отвратительно».
В годы ленинградский блокады муж находился в тюремной психушке. С трудом получила Марина адрес, по которому принимали передачу и назвали день, в который можно было прийти. Собрав последние силы, она пошла.
«Надо было по льду переходить Неву. На Неве лежал снег. Выше моего роста. И в нём был протоптан узкий проход, так что двое едва-едва могли протиснуться плечом к плечу.
Я надела валенки и пошла. Я шла, шла, шла, шла, шла...
Когда я уходила из дому, было утро, а когда возвращалась — чёрная ночь.
Раза два я доходила туда, где он был, и у меня принимали передачу. А на третий... Всем знакомым я сказала, что иду туда, чтобы все знали, потому что я могла и не дойти, у меня могло не хватить сил, а туда надо было идти пешком. Я шла. Солнце светило. Сверкал снег. Красота сказочная. А навстречу мне шли два мальчика. В шинельках, в каких ходили гимназисты при царе. И один поддерживал другого. Этот уже волочил ноги, и второй почти тащил его. И тот, который тащил, умолял: «Помогите! Помогите! Помогите! Помогите!».
Я сжимала этот крошечный пакетик и, конечно, не могла отдать его. Один из мальчиков начинал уже падать. Я с ужасом увидела, как он умирает. И второй тоже начинал клониться.
Все вокруг блистало. Красота была нечеловеческая — и вот эти мальчики... Я шла уже несколько часов. Очень устала.
Наконец поднялась на берег и добралась до тюрьмы.
Там, где в окошко принимают передачи, кажется, никого не было или было совсем мало народу. Я постучала в окошко, оно открылось. Я назвала фамилию — Ювачев-Хармс — и подала свой пакетик с едой.
Мужчина в окошке сказал:
— Ждите, гражданка, отойдите от окна, — и захлопнул окошко. Прошло минуты две или минут пять. Окошко снова открылось, и тот же мужчина со словами:
— Скончался второго февраля, — выбросил мой пакетик в окошко. И я пошла обратно».
